— Быстрее! Похоже, сейчас сюда слетится туча народу. Я думаю, сейчас нас рассматривают на доброй дюжине охранных мониторов.
Олег кивнул и вдруг подхватил ее на руки и стремительно бросился вперед. Она уцепилась за его шею и зажмурила глаза, стараясь не смотреть на валявшиеся вокруг тела, но перед самой дверью все-таки нашла в себе силы спросить:
— Ты убил их всех?
Олег мотнул головой.
— Нет, в этом не было необходимости. Они все живы.
Этот ответ она встретила с большим облегчением.
В тесной рубке на пилотском кресле сидел третий участник их сумасшедшей авантюры. На нем был обычный повседневный комбинезон, но сквозь разодранную куртку виднелась знакомая Танакийская форма. Однако главным, что сразу же бросилось бы в глаза любому, была его кожа густо-коричневого, почти черного цвета, на фоне которой ослепительно блестели белые зубы. Он повернул к ним блестящее от пота лицо и тут же принялся нервно стучать по клавишам. Как только они втиснулись в рубку, он подобрал губы, явно собираясь сказать что-то резкое, но, бросив взгляд на лицо Олега, оставил эту мысль и снова отвернулся к пульту. Олег мягко, но властно усадил ее в кресло и молниеносно пристегнул ремнями, пробормотав под нос:
— Здесь есть гравикомпенсатор, но от греха… — после чего скользнул в соседнее кресло.
Сидевший за пультом чернокожий монстр бросил взгляд через плечо и надавил последнюю клавишу. Корабль вздрогнул. Несколько мгновений Эсмиель чувствовала, как ее желудок приподнялся вверх и пытается выдавить содержимое через горло, но потом все прошло. Пилот облегченно выпустил воздух сквозь стиснутые зубы.
— Есть отрыв. Я опасался, что они заблокируют пусковую трубу. — Он повернулся к Олегу и, обнажив в улыбке свои белоснежные зубы, спросил: — Ну, Берс, командуй, куда теперь?
Олег сосредоточенно кивнул:
— Давай курс восемьсот пятьдесят, но особо не разгоняйся, все равно, пока они опомнятся, мы успеем выйти из зоны действия перехватчиков.
Чернокожий пилот, покосившись на Эсмиель, смущенно пробормотал:
— Прошу прощения, мэм, сейчас будет немного неудобно, — после чего снова надавил какую-то клавишу.
Следующие несколько часов для Эсмиель слились в одно сплошное мучение.
Судя по всему, гравикомпенсаторы этого странного маленького кораблика не были рассчитаны на подобное ускорение, поэтому ей казалось, что у нее на груди, голове, руках и ногах устроилась плотная толпа каких-то маленьких, но очень тяжелых зверьков, которые свернулись калачиком и заснули, даже не подозревая о том, как ей тяжело. Хотя остальным эта тяжесть, по-видимому, не доставляла особых неудобств. Они достаточно свободно переговаривались и даже вставали с кресел и ходили по рубке и куда-то за ее пределы. Эсмиель тоже несколько раз о чем-то спросили, но она не чувствовала в себе сил даже для того, чтобы просто качнуть головой. Несколько раз Олег, который уже перебрался на пилотское кресло, вставал со своего места и, кивнув чернокожему, опускался на пол рядом с ее креслом, а потом клал на ее лоб свою прохладную и жесткую руку. Это приносило ей облегчение, но ненадолго, потому что через какое-то время тот чернокожий что-то натужно говорил ему и Олег покидал ее и снова садился в кресло пилота. Несколько раз после этого их начинало изрядно болтать, но по большей части тяжесть была постоянной и ровной. Наконец, спустя несколько часов, все это кончилось.
Это произошло внезапно. Тяжесть, к которой она уже успела по-своему привыкнуть, вдруг просто исчезла, и в то же мгновение Олег вскочил с пилотского кресла и, шагнув к ней, взял за руку. Некоторое время они просто молчали, потом Олег прошептал:
— Вот и все. Теперь им нас не достать. — И он смущенно улыбнулся. — Прости, но я старался…
— Ну, мэм, вы молодец, — влез чернокожий и тоже улыбнулся.
— Точно, — подтвердил тот, что ждал их в коридоре, возникнув у кресла с подносом в руках, — никогда бы не подумал, что столь нежная леди, как вы, может выдержать столько при двух… э-э-э, больше чем трех с половиной «жэ». — И он галантно поклонился и, опустившись на колено, подал ей высокий стакан с каким-то горьким, но, как потом выяснилось, бодрящим питьем. — Мы все вами восхищаемся, мэм.
Она с трудом ухватила стакан и выпила его содержимое мелкими глоточками, а потом обессиленно откинулась на спинку и, обведя их страдальческим взглядом, жалобно спросила:
— Скажите, а что такое мэм?
Путь до его мира на адмиралтейском курьере занял всего две недели, и за это время они ближе узнали друг друга. На кораблике оказались две небольшие каютки, в которых были по две откидывающиеся койки, расположенные одна над другой. Когда Эсмиель впервые улеглась на отведенном ей жестком ложе и наконец получила возможность без помех подумать над тем, что произошло, то от всего случившегося ее просто оторопь взяла. Но постепенно на душе, наоборот, стало как-то тихо и покойно. Ушло напряжение, исчез какой-то подспудный страх. Однако девушка была слишком измучена длительной перегрузкой, чтобы размышлять об этом достаточно долго, и поэтому быстро уснула.
Ребята оказались очень милыми. Они старались угодить ей, и к тому же в них не было ни следа того подсознательного раболепия, которое всегда чувствуется в простолюдинах, когда они общаются с лордами и леди. И это скрашивало мелкие неудобства, вызванные полным отсутствием косметики, смены белья, даже такой мелочи, как портативный деодоратор и носовые платки. В конце концов Эсмиель самой сделалось смешно. Это ж надо — такая высокородная леди, а выскочила из своих покоев в одном халате поверх пеньюара, будто какая-то служанка к дружку, поджидающему ее у садовой калитки.
Олег словно околдовал ее. Первое время она просто молча сидела рядом с ним в каюте или в пилотской рубке, держала его за руку, если была такая возможность, либо просто смотрела на него, наслаждаясь странным ощущением, какое дарило ей это рукопожатие или ласковый взгляд. Потом они начали разговаривать. У курьера оказался достаточно мощный многофункциональный компьютер и медотсек с сильным гипноаппаратом, да и ее происхождение сыграло роль. Азы их языка она усвоила достаточно быстро. Остальное было делом практики и желания. Однажды она спросила его:
— Скажи, а почему твои друзья зовут тебя Берс?
Он смущенно пожал плечами:
— Ну, нас всех так называют.
— Кого?
И он рассказал. Немного путаясь, сбиваясь и краснея. Когда он закончил, она впервые обняла его и притянула его голову к своей груди.
— Бедный мой.
Он замер. Впрочем, она тоже. До сих пор они даже ни разу не поцеловались, и каждый шаг навстречу большей близости вызывал у нее какой-то странный затаенный восторг.
— Знаешь, возможно, то, что мы… Ну, так реагировали друг на друга, как-то связано с этой твоей особенностью.
Он кивнул:
— Я знаю.
И то, как он это произнес, показало ей, что он знает о предмете разговора намного больше ее. И еще она почувствовала, что углубляться в эту тему пока не время.
Они вынырнули в обычное пространство над самой эклиптикой как раз в районе пояса астероидов. Млокен-Стив рассчитал курс, который должен был вывести их к Земле по наиболее пологой траектории. А спустя два дня они наконец вышли на связь с лунной базой. До посадки оставалось несколько часов.
Последние три часа перед посадкой Эсмиель пребывала в страшном волнении. Она проклинала свою безалаберность и, выгнав всех из жилого отсека, сосредоточила усилия на том, чтобы с помощью скудного набора лечебной косметики и рассчитанного на мужские запросы гигиенического блока хоть немного привести себя в порядок. Результат ее усилий привел девушку в отчаяние, а мысль о том, что она предстанет перед обитателями этого нового мира, который отныне должен стать ей родным, в самодельном платье, изготовленном из халата и пеньюара с помощью молекулярного соединителя, буквально приводила ее в бешенство. Дружный хор мужских голосов, утверждающих, что она великолепно выглядит, только усугублял ситуацию. И когда наконец стих вой маневровых двигателей, Эсмиель почувствовала, что ее охватывает паника. Берс убрал руки с пилотского пульта и негромко произнес:
— Вот мы и дома. — Потом отстегнул ремни, встал с пилотского кресла и, подойдя к ней, наклонился и прикоснулся губами к ее виску. — Пойдем, все будет хорошо.
И эта неожиданная трогательная нежность вдруг успокоила ее. Она улыбнулась ему, встала и решительно двинулась к выходу.
К ее удивлению, ангар был почти пуст. Их встречали только трое мужчин и одна женщина. Все четверо были в грубых рабочих комбинезонах, своей подчеркнутой функциональностью явно выдающих канскебронские корни. Высокий седой мужчина, рядом с которым стоял Энтони, покинувший корабль раньше их, шагнул вперед и протянул Олегу руку:
